Верховный маг империи - Страница 41

– Прими вызов, – тихо произнесла Светозарная, убедившись, что врагиня не возьмет дар по собственной воле.

– Нет, – так же тихо отвечала Сири.

– Прими.

– Одумайся, Лиа. Я не стану сражаться против тебя.

– Ты боишься?

– Пусть так. Считай, как тебе угодно…

Сири почтительно поклонилась и покинула зал. Следом попятились остальные владыки – ошеломленные, но старавшиеся не показать своих чувств. Лиа осталась в одиночестве посреди зала, все еще держа на вытянутой ладони алый цветок. Сири отказалась от дуэли. Испугалась? Нет, она единственная волшебница Аллирила, способная могуществом поспорить с Кай’Велианир. Все гораздо проще и сложнее одновременно. Движимая бесконечной ненавистью к убийце своего сына, Сири предпочла навлечь позор на весь Дом Рубиновой луны, чем принять вызов. Ведь тень бесчестия заденет своим крылом и Светозарную. Бросить вызов и получить отказ – не смешно ли? Остаться один на один со своей болью, злобой, и не иметь возможности дать им выход! Сири не требовалась дуэль, она жаждала исполнения своих планов, мечтала уничтожить Лиа именно так, как было задумано с самого начала – Светозарная была в этом уверена. Так же как и в том, что смерть Тая – дело рук ее свекрови. Никто больше не посмел бы так нагло издеваться над владычицей Аллирила, так явственно намекнуть на то, что убийство владыки Дома Хрустального дождя – месть за гибель светлого князя Кай’Даниэлле. Теперь эти двое, соперничавшие за сердце Кай’Велианир, будут вечно стоять рядом в облике деревьев, сплетаясь корнями, соприкасаясь ветвями. Слишком тонко и одновременно откровенно. Боль рождает боль. Ненависть вызывает ненависть. Месть открывает дорогу новой мести. Лиа страстно желала отплатить за смерть своего любовника. И одновременно понимала: у нее нет иного выхода, она должна уничтожить старую паучиху, которая, сидя в центре сплетенной ею паутины, лишь дергает за ниточки, все туже затягивая сеть заговора. Что ж, многомудрая, ты не приняла прямой вызов. Но вынуждена будешь защищаться. Нас рассудит время. А пока…

Незаметной тенью, скрывшись под пологом хитроумного заклинания, выскользнула Лиа из дворца. Проплыла через Жемчужную площадь, оставаясь видимой, но неузнанной. Вот оно, вражье гнездо – дом, почти не уступающий в роскоши ее дворцу. Вдоль стен бежала сложная вязь охранных заклятий. Но разве была она способна остановить ту, которую народ илльф зовет госпожой? Светозарная легко преодолела волшебные преграды и распахнула дверь. Чары, которые она наложила на себя, отворачивали от владычицы взгляды. Глаза слуг мимолетно скользили по серой тени, и тут же ее появление стиралось из памяти. Никем не остановленная, Лиа обошла весь дом, но Сири в нем не обнаружила. Тем лучше: значит, свекровь наслаждалась тихим зимним деньком во внутреннем дворе. Там им никто не мог помешать.

Кай’Велианир нашла свою ненавистную противницу на скамье под сенью высоких кленов. Красные звездообразные листья покрывала тонкая, невесомая корочка льда, отчего каждый лист испускал под холодными солнечными лучами багряное сияние. Как рубины. Как кровь. Как Кровь первозданных. Отворачивающее заклинание не было преградой для такой могущественной волшебницы как Сири. Она отвела взгляд от портрета, который держала в руке, и посмотрела на невестку. Спокойствие, смирение перед неизбежным, отблески давней, вечной, бессмертной любви и вековая печаль – вот что светилось в прозрачно-синих глазах старой эльфийки. И не было в них ни ненависти, ни злобы.

– Ты всегда была хорошей актрисой, – размеренно, по слогам, произнесла Лиа, протягивая свекрови вновь появившийся на ладони алый цветок.

– Я не стану сражаться с тобой, – в медовости голоса впервые появился горький хмель печали.

Хрупкая рука Сири неосознанно гладила лежащий на коленях портрет. Лиа бросила на него быстрый взгляд. Дан, в парадном костюме цветов Дома Рубиновой луны, держит на коленях Ани, еще совсем крошку. Счастливые лица, сияющие улыбки. Длинные, пепельно-стальные волосы отца, ласково склонившегося к дочери, переплетаются с ее пушистыми серебряными локонами…

– Никогда не замечала за тобой сентиментальности. Ты стареешь, – усмехнулась Светозарная.

– Ты никогда не замечала в окружающих способности любить, – мягко поправила Сири. – Это делало несчастными всех твоих близких. А тебя саму в первую очередь. Но ты и этого не понимала. Мне жаль тебя, дочь. И у меня уже нет к тебе ненависти. Моей мести сейчас не требуется. Тебе отомстила сама жизнь.

– Очень трогательно! – Лиа швырнула в лицо свекрови кровавый сгусток цветка. – Защищайся!

Кровь первозданных упала на снег, тонким пушистым ковром покрывавший внутренний двор. Красное на белом, страсть и бесстрастие, ненависть и холод. На кончиках пальцев Кай’Велианир пульсировало смертоносное заклятие. Сири грациозно – даже в такой миг грациозно – склонила голову, покорно принимая свою судьбу. «Что ж, да будет так!» – подумала Лиа. Свекровь лишала ее наслаждения полноценной мести, не позволяла выплеснуть ненависть в настоящей схватке. Победа становилась наполовину поражением. И вдруг…

– Тисса Сири! Что здесь происходит?

Светозарная стремительно обернулась. За ее спиной стоял Рил’Оллиэле, племянник Сири. Мягкостью черт лица, синим перламутром глаз, стальным отливом волос он напоминал Дана. «Она должна любить его, ведь он похож на ее единственного сына…» – пронеслась мгновенная мысль. И Лиа отпустила рвущуюся с рук волшбу, направив ее на ничего не понимавшего мужчину. Сири вскрикнула как лесная птица, кружащаяся над своим птенцом, вскочила со скамьи, выбросила вперед защитные чары. Но опоздала на какой-то жалкий миг. Никто не мог сравниться с Лиа в стремительности натиска. Ледяной клинок пробил грудь Олли. Эльф упал, как молодое сильное дерево, подрубленное безжалостным топором дровосека. Раскинув беспомощные руки, неподвижно лежал он, юный, прекрасный. Мертвый. В прозрачных неживых глазах отражалась синева зимнего неба. Снег окрасился кровью первозданного. Сири сделала несколько неуверенных шагов и опустилась на колени рядом с племянником – единственным, кто привязывал ее измученное сердце к жизни, кто не давал уйти в леса Брижитты. Она закрыла его глаза, такие похожие на глаза сына, пригладила растрепавшиеся волосы, такие же сияющие, как волосы сына, провела ладонью по лицу. Так напоминавшему лицо ее единственного сына…